России пора разбавить либерализм патриотизмом?

Так повелось издавна (а точнее – с XIX века), что в России патриотизм и либерализм считаются не более совместимыми, чем конь и трепетная лань в одной упряжке. Приверженец идеи представительной демократии и гражданских свобод по определению не может быть п

Так повелось издавна (а точнее – с XIX века), что в России патриотизм и либерализм считаются не более совместимыми, чем конь и трепетная лань в одной упряжке. Приверженец идеи представительной демократии и гражданских свобод по определению не может быть патриотом и тем более националистом (крайние случаи типа Севастьянова и Широпаева именно из-за их явной маргинальности оставим в стороне). Даже прагматический союз либералов и патриотов в рамках «Другой России» и «Национальной ассамблеи» кажется чем-то противоестественным.

Справедливости ради стоит отметить, что западные либералы и демократы также не замечены в ура-патриотизме. В странах Запада либералы и леваки последовательно боролись с колониализмом и неоколониализмом, отстаивали права различных меньшинств, проводили «либеральные» законы о миграции и натурализации и т. п. За что ультраправые клеймили их предателями национальных интересов. Но между отрицанием ура-патриотизма и воинствующим антипатриотизмом – «дистанция огромного размера». Российские же либералы начертали на своих знаменах афоризм С. Джексона и Л. Н. Толстого «Патриотизм – последнее прибежище негодяев» (при всем моем уважении к нашему великому писателю – более чем спорное утверждение!). Наша интеллигенция в начале XX века посылала японскому микадо поздравительные телеграммы по случаю побед самураев над русскими войсками в Манчжурии, а в начале века XXI гордо надела значки «Я люблю грузин» и даже «Я – грузин». (Да, американские хиппи в шестидесятые тоже размахивали вьетконговскими флагами – но кто их всерьез воспринимал, этих хиппи?) И отнюдь неслучайно в перестроечной и постперестроечной России торжество (эфемерное, как выяснилось) либерал-демократов – время националмазохизма и пораженчества, тогда как возвращение великодержавной риторики (увы, более риторики, чем практики!) совпало с закручиванием гаек.

Попробуем докопаться до причин этого феномена. С точки зрения консерватора-охранителя с комплексом «бойца осажденной крепости» тут и гадать нечего: дескать, вся эта лево-либеральная шушера – агенты влияния злых западных агрессоров, и тем более надо теснее сплотиться вокруг государя (президента, национального лидера, тандема – нужное подчеркнуть), поднимать Россию с колен и вести ее по ейному особому пути. Подгоняя кнутом и отвешивая пинки кирзовым сапогом.

Самое смешное, что это отчасти верно. В российском политическом сознании не принято разграничивать такие понятия, как нация, страна, государство и власть (т. е. чиновничье сообщество). Патриотизм по-российски подразумевает верноподданнический энтузиазм, а демонстрация лояльности правительству считается единственно возможным выражением любви к своей земле и нации. Соответственно, сторонник свободы не может быть патриотом, напротив – обязан быть антипатриотом. «Дремучие консерваторы» и «просвещенные либералы» трогательно единодушны в этом заблуждении.

Кроме того, российский либерализм имеет не автохтонное происхождение, но является импортным продуктом. Ко времени распространения либерализма современного типа (рубеж XVIII-XIX вв.) абсолютизм в России утвердился и воспринимался как единственно возможная для нашей страны форма правления, отечественные же демократические традиции были подавлены и ЗАБЫТЫ. То есть не совсем, конечно, забыты (иначе нам бы сейчас не о чем было говорить). Разумеется, историки и просто просвещенные люди знали и о вечевом народоправстве в древнерусских землях, длительное время сохранявшемся в Новгороде, Пскове и Вятке, о казацкой вольнице, о Земских соборах и Боярских думах – но живых свидетелей русской демократии к тому времени уже не осталось. Напротив, к западу от Смоленска практически во всех государствах в то время существовали представительные органы власти – будь то парламент, городская коммуна или шляхетское коло. Соперничество элит: аристократии, бюргерства, церкви и госчиновников – уравновешивало силы и предупреждало полную абсолютизацию власти. Так обстояли дела на Западе, в России же ничего подобного не было, у нас монарх являлся и первым дворянином в государстве, и главным чиновником, и де-факто – главой церкви (после отмены Петром Великим патриаршества и образования Святейшего синода). Ну, а сильного и самостоятельного бюргерства в нашей стране нет со времен погрома Новгорода Иоанном III – и, по-видимому, уже не предвидится.

Вот почему и сторонники, и ненавистники демократии считали Россию предрасположенной к тирании, либерализм же воспринимали как чуждое исконной русской традиции европейское учение.

Так было на протяжении двух сотен лет. А что мы имеем сейчас?

Большинство народа напрочь разочаровалось в «ельцинской демократии» с ее политикой национал-предательства и скудным существованием, уготованным большинству по законам полудикого капитализма. (Да и полноценная демократия закончилась 4 октября 1993 года, после расстрела «Белого дома».) Путинские соловьи щебечут, что «россияне ценят обретенную при Путине стабильность». Что ж, многие были готовы поступиться свободой ради маслица на хлебушек и ради удовольствия слушать «патриотические» завывания по федеральным телеканалам. Многие, но далеко не все. А кто порадуется полицейской «стабильности» теперь, когда мировой финансовый кризис разносит путинскую паразитическую экономику на клочки по закоулочкам? «Кремлевские» осознают, что в условиях возникших затруднений с пряниками одними кнутами с народом не совладать, а потому накручивают псевдопатриотическую истерию. Низкооплачиваемые активисты «Молодой гвардии е… России» накануне так называемого Дня народного единства вышли на демонстрацию под лозунгом «Наши деньги – нашим людям», требуя изгнания из страны гастарбайтеров. Их подельники из движений «Местные» и «Румол» на демонстрации, состоявшейся в «святой» день 4 ноября, объявили себя центром притяжения всех здоровых НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ (!!!) сил. Правда, лучезарную благодать несколько подпортили настоящие националисты, вышедшие на «Русский марш». Власти оказались в положении горе-гроссмейстера, делающего вынужденный, заведомо проигрышный ход. Разгоняя МИРНУЮ демонстрацию ультраправых, они показали, что боятся честного политического состязания: дрессированные патриотики из прокремлевских молодежных тусовок могут не выдержать конкуренции с искренними националистами.

Но и представители лево-либерального лагеря проявили себя не лучшим образом! Нашлись те, кто не постеснялся публично злорадствовать по поводу разгона манифестации националистов ОМОНом. Не станем долго предаваться тактическим (а попросту – «шкурным») рассуждениям о том, что власти могут натравить ОМОН и на очередной «Марш несогласных», а потому-де восторгаться, глядя, как тонтон-макуты лупят кого-то дубинками – неразумно и нерасчетливо. Тем более что политическая борьба состоит не из одних лишь маршей. А задумаемся лучше о более важных материях. Итак, доколе мы будем выбирать из двух зол? (В самом деле, что же лучше – либеральный космополитизм или холуйский патриотизм? ОБА ХУЖЕ!) Доколе мы будем отдавать патриотизм негодяям, прокремлевским говорливым попугайчикам? Доколе мы будем проливать слезы над несчастной судьбой гастарбайтеров, тогда как положение работяги-аборигена подчас мало отличается от положения «трудового мигранта»?

Кстати, о гастарбайтерах. Я не стану заводить заезженную пластинку о том, что «проклятые мигранты» сбивают расценки на рабочую силу. Но подумайте, сентиментальные поборники прав меньшинств: стоит ли бросаться на защиту тех, кто добровольно обрекает себя на полурабский труд и существование на птичьих правах? Слышал ли кто-нибудь о протестных выступлениях «трудовых мигрантов» против беспредела, который творят в отношении них работодатели-рабовладельцы? И еще: не желаете ли вы, пламенные интернационалисты, ненадолго отбыть в один из «…станов», поставляющий в Россию дешевую рабскую силу, и там побороться за права человека? Думаю, одна мысль о таком самоубийственном вояже заставит вас раз и навсегда полюбить европейские ценности и страну, где ментальность населения близка к европейской. И вы, конечно, не пойдете громить общежития мигрантов (надеюсь!), но сделаете все для защиты европейской свободы от ползучего наступления азиатчины-евразийщины с ее традициями тирании и рабства!

Я не призываю к идеологической мимикрии, не предлагаю чуть-чуть, из тактических соображений, разбавить либерализм патриотизмом. Я призываю к отказу от губительного антипатриотизма, которым грешат многие левые и либеральные политики. Мы – не враги России. На месте путинско-медведевской нефтегазовой деспотии мы постоим другую Россию. Вольную, европейскую страну. Мы – патриоты Другой России. либералы и демократы также не замечены в ура-патриотизме. В странах Запада либералы и леваки последовательно боролись с колониализмом и неоколониализмом, отстаивали права различных меньшинств, проводили «либеральные» законы о миграции и натурализации и т. п. За что ультраправые клеймили их предателями национальных интересов. Но между отрицанием ура-патриотизма и воинствующим антипатриотизмом – «дистанция огромного размера». Российские же либералы начертали на своих знаменах афоризм С. Джексона и Л. Н. Толстого «Патриотизм – последнее прибежище негодяев» (при всем моем уважении к нашему великому писателю – более чем спорное утверждение!). Наша интеллигенция в начале XX века посылала японскому микадо поздравительные телеграммы по случаю побед самураев над русскими войсками в Манчжурии, а в начале века XXI гордо надела значки «Я люблю грузин» и даже «Я – грузин». (Да, американские хиппи в шестидесятые тоже размахивали вьетконговскими флагами – но кто их всерьез воспринимал, этих хиппи?) И отнюдь неслучайно в перестроечной и постперестроечной России торжество (эфемерное, как выяснилось) либерал-демократов – время националмазохизма и пораженчества, тогда как возвращение великодержавной риторики (увы, более риторики, чем практики!) совпало с закручиванием гаек.

Попробуем докопаться до причин этого феномена. С точки зрения консерватора-охранителя с комплексом «бойца осажденной крепости» тут и гадать нечего: дескать, вся эта лево-либеральная шушера – агенты влияния злых западных агрессоров, и тем более надо теснее сплотиться вокруг государя (президента, национального лидера, тандема – нужное подчеркнуть), поднимать Россию с колен и вести ее по ейному особому пути. Подгоняя кнутом и отвешивая пинки кирзовым сапогом.

Самое смешное, что это отчасти верно. В российском политическом сознании не принято разграничивать такие понятия, как нация, страна, государство и власть (т. е. чиновничье сообщество). Патриотизм по-российски подразумевает верноподданнический энтузиазм, а демонстрация лояльности правительству считается единственно возможным выражением любви к своей земле и нации. Соответственно, сторонник свободы не может быть патриотом, напротив – обязан быть антипатриотом. «Дремучие консерваторы» и «просвещенные либералы» трогательно единодушны в этом заблуждении.

Кроме того, российский либерализм имеет не автохтонное происхождение, но является импортным продуктом. Ко времени распространения либерализма современного типа (рубеж XVIII-XIX вв.) абсолютизм в России утвердился и воспринимался как единственно возможная для нашей страны форма правления, отечественные же демократические традиции были подавлены и ЗАБЫТЫ. То есть не совсем, конечно, забыты (иначе нам бы сейчас не о чем было говорить). Разумеется, историки и просто просвещенные люди знали и о вечевом народоправстве в древнерусских землях, длительное время сохранявшемся в Новгороде, Пскове и Вятке, о казацкой вольнице, о Земских соборах и Боярских думах – но живых свидетелей русской демократии к тому времени уже не осталось. Напротив, к западу от Смоленска практически во всех государствах в то время существовали представительные органы власти – будь то парламент, городская коммуна или шляхетское коло. Соперничество элит: аристократии, бюргерства, церкви и госчиновников – уравновешивало силы и предупреждало полную абсолютизацию власти. Так обстояли дела на Западе, в России же ничего подобного не было, у нас монарх являлся и первым дворянином в государстве, и главным чиновником, и де-факто – главой церкви (после отмены Петром Великим патриаршества и образования Святейшего синода). Ну, а сильного и самостоятельного бюргерства в нашей стране нет со времен погрома Новгорода Иоанном III – и, по-видимому, уже не предвидится.

Вот почему и сторонники, и ненавистники демократии считали Россию предрасположенной к тирании, либерализм же воспринимали как чуждое исконной русской традиции европейское учение.

Так было на протяжении двух сотен лет. А что мы имеем сейчас?

Большинство народа напрочь разочаровалось в «ельцинской демократии» с ее политикой национал-предательства и скудным существованием, уготованным большинству по законам полудикого капитализма. (Да и полноценная демократия закончилась 4 октября 1993 года, после расстрела «Белого дома».) Путинские соловьи щебечут, что «россияне ценят обретенную при Путине стабильность». Что ж, многие были готовы поступиться свободой ради маслица на хлебушек и ради удовольствия слушать «патриотические» завывания по федеральным телеканалам. Многие, но далеко не все. А кто порадуется полицейской «стабильности» теперь, когда мировой финансовый кризис разносит путинскую паразитическую экономику на клочки по закоулочкам? «Кремлевские» осознают, что в условиях возникших затруднений с пряниками одними кнутами с народом не совладать, а потому накручивают псевдопатриотическую истерию. Низкооплачиваемые активисты «Молодой гвардии е… России» накануне так называемого Дня народного единства вышли на демонстрацию под лозунгом «Наши деньги – нашим людям», требуя изгнания из страны гастарбайтеров. Их подельники из движений «Местные» и «Румол» на демонстрации, состоявшейся в «святой» день 4 ноября, объявили себя центром притяжения всех здоровых НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ (!!!) сил. Правда, лучезарную благодать несколько подпортили настоящие националисты, вышедшие на «Русский марш». Власти оказались в положении горе-гроссмейстера, делающего вынужденный, заведомо проигрышный ход. Разгоняя МИРНУЮ демонстрацию ультраправых, они показали, что боятся честного политического состязания: дрессированные патриотики из прокремлевских молодежных тусовок могут не выдержать конкуренции с искренними националистами.

Но и представители лево-либерального лагеря проявили себя не лучшим образом! Нашлись те, кто не постеснялся публично злорадствовать по поводу разгона манифестации националистов ОМОНом. Не станем долго предаваться тактическим (а попросту – «шкурным») рассуждениям о том, что власти могут натравить ОМОН и на очередной «Марш несогласных», а потому-де восторгаться, глядя, как тонтон-макуты лупят кого-то дубинками – неразумно и нерасчетливо. Тем более что политическая борьба состоит не из одних лишь маршей. А задумаемся лучше о более важных материях. Итак, доколе мы будем выбирать из двух зол? (В самом деле, что же лучше – либеральный космополитизм или холуйский патриотизм? ОБА ХУЖЕ!) Доколе мы будем отдавать патриотизм негодяям, прокремлевским говорливым попугайчикам? Доколе мы будем проливать слезы над несчастной судьбой гастарбайтеров, тогда как положение работяги-аборигена подчас мало отличается от положения «трудового мигранта»?

Кстати, о гастарбайтерах. Я не стану заводить заезженную пластинку о том, что «проклятые мигранты» сбивают расценки на рабочую силу. Но подумайте, сентиментальные поборники прав меньшинств: стоит ли бросаться на защиту тех, кто добровольно обрекает себя на полурабский труд и существование на птичьих правах? Слышал ли кто-нибудь о протестных выступлениях «трудовых мигрантов» против беспредела, который творят в отношении них работодатели-рабовладельцы? И еще: не желаете ли вы, пламенные интернационалисты, ненадолго отбыть в один из «…станов», поставляющий в Россию дешевую рабскую силу, и там побороться за права человека? Думаю, одна мысль о таком самоубийственном вояже заставит вас раз и навсегда полюбить европейские ценности и страну, где ментальность населения близка к европейской. И вы, конечно, не пойдете громить общежития мигрантов (надеюсь!), но сделаете все для защиты европейской свободы от ползучего наступления азиатчины-евразийщины с ее традициями тирании и рабства!

Я не призываю к идеологической мимикрии, не предлагаю чуть-чуть, из тактических соображений, разбавить либерализм патриотизмом. Я призываю к отказу от губительного антипатриотизма, которым грешат многие левые и либеральные политики. Мы – не враги России. На месте путинско-медведевской нефтегазовой деспотии мы постоим другую Россию. Вольную, европейскую страну. Мы – патриоты Другой России.