Ракетный меч России: угроза миру или гарантия безопасности?

В начале 1970-х мне довелось служить солдатом в ракетных войсках стратегического назначения. Наша часть обслуживала боеголовки, каждая из которых несла в себе сотни хиросим.

О самом страшном оружии, поставившем мир на край пропасти, я знаю не понаслышке.

В начале 1970-х мне довелось служить солдатом в ракетных войсках стратегического назначения. Наша часть обслуживала боеголовки, каждая из которых несла в себе сотни хиросим.

Городок в тайге

«Эр-вэ-эс-эн! — со значением произнес военком. — Знаешь, что это такое? Это ракетные войска стратегического назначения, сынок. Туда мы не всякого посылаем».

Слышать это, наверное, было лестно, но, честно говоря, меня в тот момент занимала только одна мысль: в какую глушь теперь пошлют? Ведь эти самые ракеты наверняка спрятаны где-нибудь в безлюдье — в тайге, в тундре или в степи…
Обсудить эту тему на форуме Но глухомань оказалась рядом. Нас даже не вывезли за пределы родной Свердловской области.

Как выяснилось, служить предстояло всего-то километрах в трехстах от дома — если по прямой. Ракетная дивизия расположилась рядом с крупным индустриальным центром — Нижним Тагилом.

Позже я понял, что страна в те годы была так нашпигована секретными военными гарнизонами, что встретить их можно было где угодно — совсем не обязательно вдали от густонаселенных мест.

Ракеты стояли на земле и под землей — в специальных шахтах. Они разъезжали по стране на автомобильных тягачах и в специальных железнодорожных составах, закамуфлированных под обычные мирные поезда.

Дивизия наша была разбросана по окрестным лесам несколькими десятками так называемых «площадок», соединенных между собой крепким асфальтобетонным шоссе.

На центральной площадке под номером десять располагались штаб соединения и жилой офицерский городок. Наша шестая площадка была упрятана в лес поглубже.

На первый взляд — обычная воинская часть. Однообразные здания, чисто выметенные дорожки между выкошенных косами газонов, беленые бордюры.

Сотни три солдат находились тут безотлучно, офицеров (кроме смены, заступившей на боевое дежурство) каждый день привозили с «десятки» и отвозили обратно специальные автобусы.

Почему-то каждые два года сюда набирали местных, уральских ребят — наряду со всеми другими: с Украины, из Казахстана, Грузии, из центральной России и Поволжья.

Ракета Р-16 много лет была основой ядерной мощи СССР Скорее всего, абсолютно никакого замысла в том не было, призывная бюрократическая машина по большей части работала вообще без всякой логики. Да и служба «у себя на огороде» никаких привилегий нам не добавляла — скорее наоборот. Даже те, чей дом находился в паре часов езды на автобусе, в лучшем случае, могли попасть туда лишь один раз, получив отпуск в качестве поощрения. А то и вовсе ни разу не выйдя за ворота с большой красной звездой — и такое бывало.

Площадка наша делилась на две большие части — так называемая «техническая зона» соседствовала с городком, где размещались штаб, казармы, клуб, солдатская и офицерская столовые, общежитие для дежурных офицеров, небольшая пожарная часть, котельная, склады и разные тыловые службы, включая знаменитую на всю дивизию баню и собственный свинарник.

Однажды в клубе устроили собрание личного состава, где на повестке дня стоял один вопрос: соблюдение режима секретности.

Надо сказать, все мы подписывали какие-то бумаги, где обязывались «не разглашать» военную и государственную тайну.

После пространной проповеди особист зачитал собственноручно изъятое им из солдатской почты письмо. Наш товарищ описывал подруге свои боевые будни — как дни и ночи проводит рядом с серебристой ракетой, и даже спит возле нее, положив под голову заряженный автомат… Когда была оглашена подпись, клубный зал содрогнулся от хохота: автором письма оказался паренек из хозвзвода, состоявший при свиньях.

Не только он — половина тех, кто служил в нашей части, так никогда и не увидели «живую» ракету. Все было проще и страшнее.

В технической зоне располагались два «боевых сооружения», — огромные подземные ангары с двухметровой толщины бетонными стенами, замаскированные под заросшие травой холмы.

В одном проводились так называемые «регламентные работы» с «изделиями», как из соображений секретности полагалось называть вслух головные части межконтинентальных баллистических ракет. Второе, куда допуск был особенно строгим, служило собственно хранилищем этих боеголовок.

Рядом с нашими казармами хранилась смерть — в таком количестве, что представить себе это непросто даже сейчас.

Мир под прицелом

Куда она целится? Когда-то это была первая советская дивизия, оснащенная межконтинентальными баллистическими ракетами Р-16. Теми, с помощью которых Советскому Союзу удалось добиться ядерного паритета с Соединенными Штатами.

Судьба этой ракеты была трагична для ее создателей и тех, в чье распоряжение она поступала.

Первый же пуск Р-16 с Байконура, который намечали на 24 октября 1960 года, закончился катастрофой. Штурмовщина и спешка привели к тому, что примерно за 15 минут до намеченного времени старта в результате аварии в электрической цепи самопроизвольно запустились маршевые двигатели второй ступени.

Огненная струя прожгла топливные баки первой ступени, топливо соединилось с окислителем, и ракета взорвалась. 130 тонн пылающей смеси гептила и азотной кислоты мгновенно заполнили стартовую площадку.

В бушевавшем пламени погибли, по разным данным, до 500 человек, включая практически всё командование РВСН во главе с маршалом Митрофаном Неделиным, и почти все те, под чьим руководством конструировали и строили ракету.

Чудом остался жив лишь главный конструктор — глава КБ «Южное» Михаил Янгель. Он очень нервничал перед стартом, и за минуту до взрыва отошел к убежищу покурить — на площадке было строго запрещено. Это спасло ему жизнь.

Но даже после катастрофы работу над Р-16 было решено продолжить. Всего через четыре месяца — в августе 1961-го — состоялся успешный пуск.

В феврале 1963-го первый ракетный полк, оснащенный комплексом Р-16У с ракетами Р-16, начал подготовку к заступлению на боевое дежурство, а еще через полгода ракета была официально принята на вооружение РВСН.

Наша дивизия была первым ракетным соединением, вооруженным Р-16 (по классификации НАТО — SS-7 «Saddler»).

Автоматические телекамеры на Байконуре запечатлели огненный ад Это была огромная ракета — когда сверхмощный тягач «Ураган» тянул 30-метровое веретено по бетонке, всё вокруг сотрясалось. Четырехметровая коническая головная часть крепилась ко второй ступени с помощью всего лишь трех специальных разрывных болтов. В заданный момент включалось торможение, болты рвались, и боеголовка отделялась.

Ракета была создана в двух вариантах: наземном и шахтном.

Р-16 требовала меньше времени для подготовки к старту, чем ее предшественница — королевская Р-7, однако для того, чтобы привести ее в полную боевую готовность (пристыковать головную часть, заправить топливом, произвести операции прицеливания), все-таки нужно было около двух с половиной часов.

Для сокращения этого времени были введены четыре степени боеготовности. Из самой высокой степени, в которую ракета приводилась по боевой тревоге в особых случаях, она могла стартовать уже через 30 минут.

Ракета оснащалась двумя видами головных частей: «легкой», мощностью 3 мегатонны в тротиловом эквиваленте — для стрельбы на максимальные расстояния (до 13 тысяч километров) и «тяжелой», мощностью 6 мегатонн — для стрельбы на среднюю и минимальную дальность (11-12 тысяч километров).

Для сравнения: мощность страшной бомбы, взорванной американцами в Хиросиме, составляла не больше 15 килотонн — в 200 раз слабее, чем наша «легкая» боеголовка.

Солдаты и сержанты-«срочники» несли службу наравне с офицерами.

Одни входили в расчеты «мастеров» или «техников» — занимались тем, что строго по расписанию разбирали хранящиеся у нас боеголовки, проверяли и приводили их в порядок. Это считалось элитной профессией.

Другие состояли в боевых расчетах монтажников. По тревоге им предстояло везти головную часть и пристыковывать ее к ракете. Работа была очень ответственная и нервная, к тому же, должна была проводиться очень быстро, чтобы уложиться в довольно жесткие нормативы.

База «головастиков», как шутя окрестили нашу часть, обслуживала ракетные полки, входившие в состав дивизии.

Каждый полк размещался на одной или нескольких площадках. Полки располагали стартовыми «столами». Задача перед ними стояла простая: обеспечить первый пуск. Заранее предполагалось, что скорее всего второй пуск произвести не удастся — стартовая позиция наверняка будет поражена вероятным противником.

Кто был этим «вероятным противником»? До конца 1960-х — безусловно США. К тому времени советские межконтинентальные баллистические ракеты уже были использованы в больших политических играх — например, в 1962-м в памятной операции «Анадырь», проведенной на Кубе, в непосредственной близости от американского континента. Тогда судьба мира и, вполне вероятно, всего человечества буквально висела на волоске…

Надо сказать, наша ракета наводилась на цель с помощью специального электронного устройства, заключенного в ее головную часть. Программа полета была записана на магнитном носителе, роль которого в то время играла тонкая проволока, намотанная на миниатюрные катушки.

И вот, когда в 1969-м зазвучали выстрелы на полуострове Даманском, из Москвы приезжали специальные курьеры, которые меняли катушки в «головах» некоторых наших ракет. Это могло означать только одно: к уже имеющемуся «вероятному противнику» добавился еще один — некогда братский Китай.

«Старики», еще служившие в то время, рассказывали об этом нам, «молодым», призванным весной 1971-го.

Солдатские байки

Первый главком РВСН маршал Неделин трагически погиб на Байконуре Много чего доносили до нас солдатские предания. Например, рассказы о том, как привезли сюда офицеров и солдат из разных родов войск. Как прямо на болоте разбили палатки. Как мерзли, мокли и кормили комаров. Как на месте нашего плаца когда-то навсегда ушел в трясину трактор. Как немного позже на том же самом месте, на плацу сходились «стенка на стенку» морячки с сухопутными…

Даже в то время, когда служил я, разные части РВСН носили разную форму. Кроме основной, артиллерийской, это могла быть форма военной авиации.

Как-то меня в составе караула послали в командировку в соседнюю Челябинскую область. Надо было отвести туда какие-то радиоактивные штуки — кажется, это были отработавшие срок реакторы. Так вот, на огромной базе ракетных войск под Верхним Уфалеем, куда мы их доставили, весь личный состав носил голубые погоны. Наверное, это делалось для маскировки.

Кстати, везли мы наш смертоносный груз в специально оборудованном вагоне, имевшем защищенный отсек. Снаружи он был замаскирован под самый обыкновенный багажный вагон. И прицепляли его к обычным товарным составам, подолгу держали на запасных путях и сортировочных станциях.

Некоторым моим сослуживцам посчастливилось съездить в командировку на космодром Плесецк в Архангельскую область и своими глазами видеть пуск межконтинентальной ракеты. Рассказывали об этом, как правило, с восхищением — даже самые сдержанные.

Рассказывали (правда, уже офицеры) и о «неделинской катастрофе», как называлась она в документах КГБ.

Вообще, аварии в ракетных войсках случались не так уж редко, хотя, конечно, не столь масштабные.

Была, например, авария ракеты Р-9А, разработанной в КБ Сергея Королева, произошедшая три года спустя в тот же самый день — 24 октября. С тех пор в этот день старты на Байконуре не осуществляются никогда.

И было много других менее значимых ЧП, зачастую так и оставшихся неизвестными. Во всяком случае, за два года службы сначала в одной, а потом в другой (под городом Пермь) ракетной дивизии, мне не раз приходилось, стоя в строю на плацу, выслушивать секретные приказы по войскам о том, как где-то в какой-то части «нарушение правил техники безопасности привело к… » и дальше могло следовать все, что угодно — от самострела до взрыва в боевом сооружении, к счастью, неядерного.

Военком не соврал — служба в ракетных войсках действительно отличалась от службы в большинстве других родов войск.

Призывников набирали с образованием не ниже среднего. Как правило, в подразделении офицеров насчитывалось больше, чем солдат, и, благодаря этим двум факторам, практически не было дедовщины, которая уже в те годы расцветала в советской армии. Да и бардака, казенщины и злоупотреблений было намного меньше, хотя — как же без них?

Ядерная дубинка

«Тополь-М» — сегодняшний и завтрашний день РВСН Более тридцати лет прошло. Многое изменилось. Давно сняты с вооружения ракеты Р-16. Нет СССР. Безъядерными государствами стали Украина, Белоруссия, Казахстан. Казалось бы, давно в прошлом «холодная война» и противостояние систем.

Но Россия, несмотря на смену политических режимов, сохраняет свои смертоносные арсеналы. И снова помахивает своей ядерной дубинкой, провозя ракеты «Тополь» по Красной площади.

Состав РВСН России:
Комплексы Р-36МУТТХ/Р-36М2 (SS-18): количество  — 75, число боезарядов в комплексе — 10, всего боезарядов — 750, места дислокации — Домбаровский, УжурКомплексы УР-100НУТТХ (SS-19): количество  — 100, число боезарядов в комплексе — 6, всего боезарядов — 600, места дислокации — Козельск, Татищево Комплексы «Тополь» (SS-25): количество  — 201, число боезарядов в комплексе — 1, всего боезарядов — 201, места дислокации — Тейково, Йошкар-Ола, Нижний Тагил, Новосибирск, Иркутск, Барнаул, ВыползовоКомплексы «Тополь-М» (SS-27) шахтные: количество  — 48, число боезарядов в комплексе -1, всего боезарядов — 48, место дислокации — Татищево«Тополь-М» (SS-27) мобильные: количество  — 6, число боезарядов на комплексе — 1, всего боезарядов — 6, место дислокации — ТейковоВсего: ракетных комплексов — 430, боезарядов — 1605